- Отцепиться! - подал голос прилежный ученик из середины стайки.

- Правильно, отцепиться. А как? На наших занятиях вы узнаете основные способы. Сегодня займёмся простейшим и самым весёлым из них: вытанцовыванием. Смотрите внимательно, я показываю. Вот перед нами зацепка. Я натыкаюсь на неё, и...

Зацепка дёрнулась, и учитель вознёсся вверх. Терпеливо дождавшись, пока рыболов вытащит из него крючок, он заплясал у того в руках, подпрыгнул, перевернулся в воздухе, вмазал ошалевшему мужику оплеуху хвостом и нырнул обратно к ученикам.

- Все видели? - спросил он, переводя дух. - Теперь пробуем сами. Строимся в очередь. Строимся, строимся!

Кое-как вернувшись домой после этой рыбалки, мужики бросили пить.

Возбуждённо переговариваясь и размахивая плавниками, ученики собирались на тренинг. Когда появился учитель, гомон разом стих.

- На прошлом занятии я дал вам домашнее задание: упражняться в вытанцовывании. Я вижу, что вы поработали как следует и очистили наш пруд от зацепок.

Ученики радостно зашептались, оглядываясь по сторонам. Действительно, сверху не свисало ни одной лески с крючком. Затерроризированные рыбаки боялись подходить к пруду с удочками.

- Но зацепка - это уже окончательно назревшая проблема. Острый факт, который невозможно игнорировать. Можно всю жизнь вытанцовывать, избавляясь от зацепок по мере их появления, но тем самым мы только меняем одну заботу на другую. Я же учу вас радикальному избавлению от проблем. Это значит - встречать и нейтрализовывать проблемы в зародыше, когда они ещё не проявились.

Затаив дыхание, ученики слушали. Некоторые конспектировали.

- Наши проблемы зарождаются наверху. На прошлой неделе все вы уже побывали там в процессе вытанцовывания - пусть кратковременно и непроизвольно, но вы знакомы с этим странным миром, так непохожим на нашу повседневную жизнь. Сегодня мы научимся выходить туда осознанно. Итак, тема сегодняшнего занятия: проговаривание...

...Мрачные мужики раскатывали на берегу невод. Сноровки им не хватало, поэтому сеть постоянно перехлёстывалась и запутывалась. Мужики эмоционально обсуждали каждую неудачу и давали друг другу советы.

- Заноси левее, Петрович! - чёткая команда перекрыла гул голосов. Петрович послушно занёс левее, наступил на сеть, упал и с матами забарахтался.

- Петрович, б..., куда ж ты полез! - подытожил выступление Петровича другой, не менее чёткий голос. - Мужики, вынимаем его на х...! Митрич, ты слева, а ты, Семён - справа! Потянули, б...!

Митрич с Семёном потянули. Край невода с треском порвался.

- Ну п...ц, нах...или! - прокомментировал хор мужиков. - Кто это, на х..., тут раскомандовался?

- Дед Пихто, - внятно ответил голос. - Не х... п...ть, давайте сеть чинить! Кто узлы вязать умеет?

- Я умею, - растерянно отозвался Митрич.

- Ну так вяжи, б..., а то до ночи тут про...мся!

Вечерело. Мужики экспрессивно дёргали закрученный узлами невод. Ученики, высунув из воды головы, исследовали таинственный верхний мир и своевременно подавали мужикам команды, чтобы дело у тех ладилось не слишком быстро.

Последнее занятие курса разительно отличалось от первых. Ученики выросли, набрались опыта и шевелили жабрами с не меньшим достоинством, чем сам учитель.

- Здравствуйте, коллеги! - начал тот. - Да, именно коллеги. Наш курс подошёл к концу. Вы научились избавляться от назревших бед и зацепок, диагностировать и заранее устранять скрытые проблемы. Узнали о существовании верхнего мира и научились ориентироваться в нём. Вы умеете общаться с червями, ряской, придонным илом и хищными птицами. Вы знаете всё, что знаю я! Пусть опыта у вас ещё маловато, но опыт - дело наживное и, как вы знаете - не главное. Эти вещи или получаются, или нет. У вас они получаются. Остался последний секрет...

Учитель сделал многозначительную паузу. Ученики непроизвольно замерли и притихли, как на первом занятии.

- В нашем пруду для нас нет преград и опасностей! - торжественно продолжил учитель. - И в этом таится главная опасность для нас!

Огорошенные поворотом темы, ученики впали в транс, вяло подёргивая плавниками.

- Мы неограниченно размножимся и съедим всю еду! - сурово сказал учитель. - И с этой проблемой, увы, нам не договориться и не растанцеваться. Но выход есть... - он перевёл дыхание. - Наш пруд - не единственный в этой Вселенной! Существует бесчисленное множество альтернативных прудов, в которые можно попасть через верхний мир. Это - наш путь, наша цель, наше предназначение! Мы уйдём туда, неся свет нашего знания и тяжесть нашей икры. Когда-то, - закончил учитель севшим голосом, - так попал к вам и я...

Ученики потрясённо молчали, переваривая услышанное.

- А... как нам попасть в альтернативные пруды через верхний мир? Вы расскажете? - спросил самый смелый из учеников.

- Здесь нечего рассказывать, - устало ответил учитель. - Вы просто живёте безупречной жизнью, применяя на практике ваши новые умения, и вдруг, в какой-то момент вас осеняет. Это как ослепительная вспышка, как оглушительный звук! И вы делаете это, не понимая, как. Просто делаете. Наберитесь терпения и ждите. Я уверен, вам не придётся ждать долго.

Тем временем озверевшие мужики волочили к пруду здоровенную связку динамита.

© Андрей Новоселов

Эту историю, свидетелем которой был сам, я обычно рассказываю только под вечернюю стопку на рыбацком ночлеге. Смех сквозь слезы.

Итак, шел март 1974 года. Я был еще безлошадный, и зимние поездки на дальнюю рыбалку начинались на площади Белорусского вокзала, где можно было подсесть в какой-нибудь рыбацкий автобус с несколькими свободными сидячими местами. Обычно ездили на Рену, Себлу, Сутку, Ламь, Суховетку и другие реки Рыбинского моря. Площадь Белорусского вокзала была забита толпами рыбаков, которые брали на абордаж каждый останавливающийся автобус, пытаясь попасть в число счастливчиков-пассажиров.

Мы с другом трезво оценили наши возможности и поняли, что здесь нам без риска сломать свои ребра в автобус не пролезть. Решили уйти метров на 300 по примыкающей к площади улочке, где народу было значительно меньше, и где автобус с несколькими свободными местами мог спокойно остановиться, не рискуя лишиться всех дверей. Сидим, ждем. Через некоторое время к нам присоединились еще два рыбака - главные действующие лица этого повествования.

Первый - Бугай. Это прозвище напросилось само по себе: он был два метра ростом, весом не менее 140 кг, с огромным алюминиевым ящиком и таким же огромным самодельным коловоротом, диаметром шнека не менее 180 см.

Второй - Плешивик. Это прозвище также напросилось само по себе: ростом он был метр с кепкой, с большой плешью на потылице, с маленьким фанерным ящичком и старым, разболтанным, допотопным коловоротом.

Через час возле нас остановился Львовский автобус и его старшОй в открывшуюся дверь сказал, что есть всего четыре места. Мы все вспорхнули со своих ящиков и кинулись к двери. Будучи молодыми и шустрыми, мы с другом первыми влезли в автобус, но пройти дальше к самым задним и свободным сидениям мешали наставленные в проходе ящики. Третьим влезал бугай, держа на плече огромный ящик и таща за собой свою буровую установку. Он стоял на первой ступеньке и держался за поручни, но дальше пройти не мог, поскольку мы с другом загородили ему дорогу. Плешивик никак не мог поднятья на первую ступеньку, а со всех сторон уже бежали другие страждущие рыбаки, и его могли просто отпихнуть от долгожданного автобуса. Видя такую опасность, он попытался проскользнуть между ног бугая, но его трахнутая молью ушанка соскользнула с лысины и упала на землю.

И вот Плешивик нагибается, чтобы поднять шапку, а в это время Бугай, уставший висеть на поручнях, выгнул свою грудь и просто вдавил нас с другом почти до конца автобуса. К несчастью, лямка его огромного ящика соскользнула с плеча и он полетел углом вниз прямо на лысину нагнувшегося Плешивика. Удар был такой, что Плешивик, даже не охнув, распластался на земле под дверью автобуса. Подбежавшие рыбаки подняли лежащего Плешивика и усадили на ящичек, а Бугай даже не понял, что произошло. Народ попался душевный, и уже никто больше не претендовал на оставшееся свободное место в автобусе. Плешивика подняли на руки и внесли в автобус, доставив прямо на последнее заднее сидение.

Львовский автобус имеет последний задний ряд сидений прямо над мотором, они выше, чем все остальные посадочные места. Вот в левом углу, у двери, и уселся Плешивик. Из рассеченной головы сочилась кровь, и сердобольный народ тут же нашел кусок пластыря, которым крест накрест заклеили образовавшееся отверстие, а сверху надели облезлую ушанку.

Наконец автобус тронулся в длинный путь. Чтобы скоротать время, рыбаки тут же сели играть в народную рыбацкую игру "Сика". Образовалось несколько команд, которые скучились в центре автобуса вокруг импровизированных столов из ящиков. Мой друг и Бугай присоединились к играющим, а я задремал в правой стороне задних сидений. Плешивик так же тихо дремал, вцепившись одной рукой в вертикальный поручень; другую руку он положил на горизонтальную часть этого поручня и уперся в нее лбом в натянутой ушанке.

Так как играющих было много, а места в проходе очень мало, рыбаки убрали большую часть ящиков в самый зад автобуса, так что ногу поставить там уже было некуда. Прошло более часа, и вдруг автобус резко подбросило на ухабе. Наверно водитель зевнул приличную колдобину. Зад Львовского автобуса подбросило, как катапульту, и рука Плешивика соскользнула с горизонтального поручня. В ту же секунду шапка Плешивика слетела с его головы, и он со всего маха приложился лбом о голый поручень. Раздался глухой удар, Плешивика откинуло на спинку сидения, и он отключился. В автобусе все стихли и с испугом уставились на неподвижного попутчика.

Все сразу вспомнили, что именно этому рыбаку уже досталось по темени, а больше всех расчувствовался Бугай, т.к. испытывал некоторую свою вину после первого эпизода. Бросив карты, он на четвереньках добрался до Плешивика и стал приводить его в чувство. Кто-то передал ему нашатырь на тряпке, и Плешивик зашевелился. Увидев огромную шишку на лбу Плешивика, Бугай совсем растрогался и полез в свой огромный ящик за наркозом. Налив целый стакан водки, он вложил его в руку Плешивика, в другую руку сунул здоровый, племенной, соленый огурец. Плешивик молча и не морщась принял наркоз, так же залпом заглотил огурец и откинулся на спинку, тупо глядя на окружающих. Автобус снова тронулся в путь, и игра в карты продолжилась.

Бугай изредка поглядывал на Плешивика, сочувственно покачивая головой. Наконец его, видимо, осенило, и он снова пополз по ящикам на четвереньках в зад автобуса. Плешивика сильно развезло то ли от стакана, то ли от огромного огурца, и он еле сидел, пытаясь держаться прямо. Бугай предложил ему лечь на задние сидения, благо они были свободны, т. к. двое, - Бугай и мой друг - ушли играть в карты. Чтобы ему было теплее, Бугай накрыл его сверху своим огромным тулупом, так что Плешивика даже не стало видно. Удовлетворенный, Бугай снова сел за карты. Проехали еще несколько часов. Плешивик не вставал ни на заправках, ни до ветру. Все даже забыли про него, но тут автобус снова очень сильно подбросило. Водила резко тормознул, а сонный Плешивик, взлетев до потолка, с тихим писком полетел вперед и рухнул вниз прямо на расставленный ящики. Снова наступила тишина. Плешивик лежал, накрытый тулупом, и не шевелился.

Снова Бугай полез проверять его на живучесть. Когда он откинул тулуп, нашим взорам открылась картина: Плешивик припечатался лицом к самому высокому ящику Бугая. Его нос, посиневший от водки, теперь стал просто фиолетовым, а из разбитых ноздрей раздувались красные пузыри.

Бугай чуть не в слезах разорвал свой старый и грязный носовой платок на две части, смочил их водкой и запихнул чуть не до затылка Плешивику в ноздри. Дальнейший путь до самой деревни все ехали в настороже - как бы снова не пришибло бедного попутчика.

Деревня оказалась небольшой, но вот дома удивляли своими размерами. Это были двухэтажные, большие постройки, в которых жилое помещение занимало половину верхнего этажа, вторую половину занимал сеновал, где сено лежало на длинных поперечных жердях, а внизу под всем домом был скотный двор с коровами, свиньями и курами. Первая и единственная комната с печкой посередине была размером где-то 6х8 м. Вот в такую хату и вселился весь автобус. Хозяин с хозяйкой спали на печи, поэтому в нашем распоряжении был весь пол, на который стелились соломенные матрасы для спанья. В комнате стоял длиннющий стол, за которым на двух таких же лавках уместились почти все рыбаки. Наскоро перекусив, все разбежались по речке.

Было начало марта, и клев уже начинал активизироваться. Все поймали по разному, но без рыбы почти никто не остался, кроме Плешивика. С бодуна и с заплывшими от ушибов глазами он вряд ли видел поклевки сторожка.

К вечеру все снова собрались в избе за столом на традиционный общак. Каждый достал из своих закромов привезенную жратву и выпивку, и ужин начался. Широкая душа Бугая не давала ему покоя, и он усадил Плешивика рядом с собой, не жалея ни своей водки ни племенных огурцов. Плешивик попытался было достать свою единственную непочатую чекушку, но народ дружно воспротивился, и каждый норовил накапать в стопку Плешивика своей водки и всунуть в рот квашеной капусты или соленый гриб.

Печь была натоплена качественно, и вскоре все разделись почти до маек. Натолкав в утробу Плешивика всякой всячины, все постепенно забыли про него, и шел обычный шумный рыбацкий разговор. Переполненный желудок Плешивика никак не хотел мириться с таким насилием и стал давать позывные. Через некоторое время ему стало невтерпеж, и он стал суетится до ветру. Хозяин заботливо накинул ему на плечи его кожушок и вывел в сени, где был "туалет".

Устройство туалета блистало своей гениальной простотой. Просторные сени на втором этаже закачивались поперек дома обрывом. Перед этим обрывом на уровне колен была приколочена длинная отполированная штанами слега, которая не давала какающему сесть на пол и позволяла свесить голую задницу над пропастью нижнего этажа, где бродила скотина. На уровне лопаток уже сидящего на слеге была приколочена вторая слега, которая удерживала спину какающего и не давала ему упасть вниз. Ширина этого какального балкона была около метра, поэтому рыбацкий народ всю зиму какал в одно и то же место. Морозы были не слабые, поэтому снизу выросла огромная гора дерьма, смахивающая на Эйфелеву башню, которая не доходила до второго этажа всего на полметра. Над этим местом горела единственная тусклая лампочка. Вот в такой туалет и привели Плешивика. Проводив его, хозяин вернулся к недопитой стопке и разговор продолжился.

Наконец водка была вся выпита, и народ затребовал чаю. Хозяин поставил на стол двухведерный самовар на углях и вывел трубу от него в верхнюю вытяжку на печи. И тут Бугай хватился своего соседа по лавке. Хозяин почти быстро вспомнил, что давеча отводил его до ветру, и ваще ему давно уже пора было освободиться, да видать племенной огурец крепко застрял поперек прохода.

Он вышел в сени и через секунду вернулся недоумевая, куда мог запропаститься Плешивик. Сени были пустые. Несколько рыбаков вышли перепроверить ситуацию, но Плешивика нигде не было, и только снизу, из скотника доносился чавкающий звук обитавшей там скотины. Кто-то догадался заглянуть вниз, за перила балкона, и в свете 20 ватной лампочки все увидели Плешивика со спущенными штанами, который с упорством альпиниста пытался взобраться на Эверест из дерьма. По всей видимости, от передозировки он не удержался на двух точках опоры уникального туалета и, сложившись пополам, соскользнул вниз на высокую кучу дерьма.

Хозяин решил, что выковыривать Плешивика из этой кучи не царское дело, и кликнул свою старуху. Хозяйка накинула тулуп и спустилась вниз через наружный выход из избы. Внутренняя лестница со второго этажа сеней в нижнее подворье не была предусмотрена. Через минуту она вернулась и твердо заявила, что такого обосранного мудака она ни в жисть не впустит в свой дом, и ваще с дыркой в голове надо сидеть дома, а не лазить в скотнике по дерьму. Народ вступился за бедного рыбачка, и хозяйка отправилась по деревне искать истопленную баню, так как Плешивик наотрез отказался спать в дерьме даже на сеновале. Благо баня нашлась на другом конце небольшой деревни, и все вздохнули с облегчением. Пока стирали Плешивика народ сел пить чай, а хозяин начал таскать из сеней соломенные матрасы для ночлега и расстилать их на полу.

Через час вместе с хозяйкой вернулся Плешивик в немыслимой одежке, которую ему одолжили в банном месте. Хозяйка несла здоровенный тюк наскоро выстиранной одежды страдальца. Плешивика усадили за стол и стали так же усердно накачивать чаем. Вскоре народ стал клевать носом, и большинство устроилось спать. Все лучшие места оказались заняты, осталось несколько мест под длинным столом. Так как стол на ночь придвинули поближе к стене, а у самой стены стояли рядом две длинные лавки, то лежащий народ был вынужден ложится ногами под стол, тем более что от окон тянуло холодом. Головы лежащих намного выступали из под стола, но оставшийся проход между рядами спящих был довольно большой и не мешал ночным походам до ветру. Плешивик остался без своего кожушка, который сох на двух веревках над печкой, и Бугай заботливо уложил его рядом с собой. Его огромный тулуп мог накрыть половину спящих. Плешивик тихо лежал на матрасе, положив продырявленную голову на чей-то чужой валенок и свесив разбухший фиолетовый нос.Народ затих и начался сначала робкий, а затем более уверенный разноголосый храп. Хозяин со свой старухой забрались на печь, но свет продолжал гореть, так как несколько рыбаков еще курили в сенях.

Вдруг Бугай вскочил и выбежал в сени. Оказывается, в заботах о Плешивике он забыл заправить свой большой китайский двухлитровый термос на следующий день. Принеся термос и засыпав в него полпачки заварки, он наполнил термос под пробку кипятком из огромного самовара. Некоторые страдающие бессонницей рыбаки, стали громко возмущаться, что свет слепит глаза и его давно пора выключить. Под шумок кто-то из рыбаков щелкнул выключателем, а Бугай в потемках стал шарить по столу рукой в поисках пробки от термоса. Нечаянно он задел локтем термос, который стоял почти на краю стола, прямо над головой Плешивика, и кипяток хлынул из широкого горла на несчастного Плешивика.

Раздался душераздирающий крик, многие вскочили со своих мест. Кто-то догадался включить свет, и все увидели носящегося по избе Плешивика, голова которого была похожа на красную столовую свеклу. Разобравшись, что к чему, хозяйка понеслась к соседке за гусиным жиром, который, по ее словам, очень шибко сильно помогает от всяческих ожогов. Принеся плошку жира, она намазала им всю голову Плешивика, и сверху повязала ситцевым цветастым платком, чтобы жир не скапывал на пол. Плешивик, похожий на свеклу в платке, тихо скулил, сидя на полу. Пробурчав, что сегодняшний день никак не кончится, хозяин снова залез на печь и затащил туда свою старуху. Наконец народ уснул.

Утром все встали с чувством какой-то вины и с опаской поглядывали на Плешивика, у которого на голове вздулось несколько волдырей. Однако рыбацкий азарт оказался сильнее всех невзгод, и Плешивик, надев свою высохшую одежду, твердо заявил, что не останется сидеть в избе и тоже пойдет рыбачить. Спорить с ним никто не стал, и все разбрелись по реке.

Второй день оказался удачнее, особенно у Плешивика. Он наловил почти половину ящичка некрупной плотвы, и к 12:00 все снова собрались в избе, укладываясь в обратную дорогу. Чтобы не пачкать избу, весь народ сгрудился в сенях, укладывая уловы в свои ящики и рюкзаки. Плешивик потихоньку перекладывал рыбешку из ящичка в целлофановый пакетик. В этот момент хозяин вынес из избы огромный двухведерный чугун мелкой вареной картошки для свиней. В том углу, у стены, где расположился Плешивик, стояло большое деревянное корыто, в которое и он и вывалил горячую картошку, чтобы остывала. Сени заполнил пар, и тусклый свет лампы почти не стал виден. Бугай, стоя спиной к Плешивику, тщетно пытался рассоединить стык своего смерзшегося коловорота. Поняв, что в одиночку ему не справиться, он попросил помочь стоящего рядом крепкого рыбака. Мужик взялся варежками за шнек, а Бугай, засунув изгиб колена коловорота под мышку, принял удобную позу для выдергивания стыка.

Когда два бугая берутся за дело, - оно всегда спорится. После нескольких сильных рывков коловорот рассоединился, и Бугай по инерции отшатнулся назад, угодив грибком коловорота аккурат в темя нагнувшегося над ящиком Плешивика. Оглушенный Плешивик, даже не охнув, плюхнулся задом в корыто с горячей картошкой. Все в страхе замерли. Плешивик сидел в корыте весь в пару и не шевелился. Когда кипяток добрался наконец через его ватные штаны до задницы, он издал уже знакомый всем вопль и, выскочив из корыта, принялся носиться кругами по сеням, натыкаясь на рыбаков и тщетно пытаясь скинуть дымившие паром штаны.

На втором витке Бугай словил его одной рукой, а второй сдернул штаны очень ловким, и, как показалось, натренированным движением. Плешивик повис на его руке, издавая стонущие звуки и прикрывая голый обожженный зад. При весей трагичности ситуации народ дружно заржал. Такого финала рыбалки никто не ожидал. Выбежавший на шум хозяин щедро пожертвовал Плешивику свои старые штаны, в которых он чистил скотник - наверно, последние 15 лет.

Водитель автобуса уже несколько раз сигналил, торопя рыбаков с отъездом, и все снова засуетились вокруг своих пожитков. Чай пить было уже некогда, - все поспешили в автобус, и мы тронулись в обратный путь. Водка была выпита еще накануне вечером, и все дружно проголосовали за остановку у ближайшего магазина. Затарившись и закусив, мы снова тронулись в путь. Плешивик сидел на своем месте в заднем углу, трезвый и подавленный, с опаской поглядывая на своего невольного обидчика. Бугай, сидящий рядом с ним, тщетно пытался влить в него хоть немного водки, но бедолага был тверд и от очередного наркоза отказался. Тогда Бугай вспомнил, что у него остался в термосе не выпитый чай и предложил его Плешивику. Плешивик с радостью закивал фиолетовой головой, до сих пор повязанной бабкиным платком, пропитанным гусиным жиром. Бугай достал термос и налил полную крышку от термоса горячего и крепкого чаю. Его огромные и заскорузлые руки смело держали алюминиевую кружку, полную чая. Плешивик так же смело принял эту кружку двумя руками и почти тут же выпустил ее из рук так как удержать почти кипяток голыми руками он не смог. Кружка упала ему прямо на ширинку подаренных тонких штанов, приварив остатки былой мужской гордости.

Третий раз мы услышали знакомый вопль. Водитель спешно остановил автобус и открыл заднюю дверь. Плешивик выпал из автобуса, на ходу спуская штаны, и сел голым задом на придорожный сугроб, стараясь затолкать свои обваренные яйца внутрь сугроба. Придя в себя, он медленно встал, натянул мокрые штаны и пошел к передней двери автобуса. Водитель открыл дверь и Плешивик вошел вовнутрь.

Глядя испуганными глазами на заднее сидение, он сказал: "Или сразу пристрелите, или пересадите от этого Бугая, иначе я живым до дома точно не доеду". Спорить с таким аргументом было бы кощунственно, и ему уступили самое хорошее место.

До самой Москвы он сидел не шелохнувшись и не выходя на туалетных остановках. На площади Белорусского вокзала он попросил рыбачков, чтобы ему принесли его ящик и коловорот, которые лежали в ногах Бугая. От одной мысли о встрече с ним у Плешивика начинали дрожать коленки. Так они и расстались, даже не попрощавшись, хотя Бугай все время их совместного существования очень искренне жалел своего невезучего товарища и постоянно пытался помочь несчастному рыбаку.

Это была судьба!..

© Чеборюков Игорь (Egor)

(для тех, кто терпелив, как рыбак, и сможет всё это осилить)

... Есть у меня друг. Немец. Немец самый что ни на есть породистый,
чистокровный, хотя и потомок в каком-то там колене русских эмигрантов.
Большой любитель рыбалки, настолько большой, что при слове РЫБА он делает
стойку и с затуманившимся взором начинает пускать слюни.
Зовут его Курт. Познакомились мы с ним в Германии, довелось мне там
работать по контракту в начале 90. Русский матерный он знает в
совершенстве (моя заслуга), русский разговорный со словарем.
И вот захотелось ему как -то поймать БОЛЬШУЮ РЫБУ. Ну рыбы у нас
достаточно, но вот насчет БОЛЬШОЙ...

Рыба то есть, но она по причине своих
размеров пропорциональных прожитым годам настолько премудра, что изловить ее
стоит немалых трудов (речь не идет о рыбе весом менее пуда).
Пошел я на поклон к знакомому егерю. Дедок в таком возрасте, что еще
Наполеона наверное помнит, но тем не менее сколько я его знаю, всегда бодр
и прыток не по годам. Всю жизнь он прожил на реке и всю Большую рыбу чуть
ли не поименно знает. Слово зА слово, пузырьком пО столу, разговорил я
деда. Вытер дед усы и молвил;-Будет тебе БОЛЬШАЯ рыба!
Звоню Курту, сообщаю радостную весть. Проходит некоторое время, он
прибывает. Утыканный как ежик колючками удилищами и обвешанный всякими
прибамбасами. Едем к деду. У деда есть лодка. Большая лодка, ровестница
деда, но такая же крепкая и добротная. Плавает на ней дед, или как он
выражается ХОДИТ, он таким образом; берет длинный и прочный шест, стоя на
носу лодки втыкает шест в дно и идет к корме держась за шест. Так
повторяется несколько раз, а когда лодка наберет скорость, можно просто
стоять на корме и шестом, как дед выражается `подсовываться`.
Управляется он с этим шестом просто феноменально и скорость лодки вполне
приличная. Ну так вот, приехали мы с Куртом к деду, приезд как полагается
обмыли и стали снасти настраивать. Курт уже `на полуспущеных` (немец он и
есть немец, что с него взять)пытается сотворить какую-то по его разумения
СУПЕРСНАСТЬ для СУПЕРРЫБЫ. Дед посмотрел, сказал;Выкинь на***! и принес из
сарая веревку толщиной с палец и крючки, похожие на якорь от авианосца.
Глаза у Курта стали как блюдца, но так как немцы народ деликатный, он
промолчал. Затем дед повертел в руках всякие супернаучные приманки и тоже
отбросил в сторону. Тут уже стало интересно
мне. Приволок дед древний Карамультук и не сходя с места уконтрапупил пару
каркуш. Обсмолив паяльной лампой, дед приладил их к своим крюкам.
Примерно в метре от наживки присобачил пару кирпичей.
Снасть готова. Курт в ступоре. Дед добывает из сарая пару камер от
грузовика, берет насос и все это хозяйство тащит в лодку. Курт молчит, но
его глаза говорят за троих. Грузимся в лодку, дед по одному ему ведомым
приметам находит в реке место, накачивает камеры, вяжет к ним свои снасти и
швыряет все за борт, потом спокойно суется к берегу и идет домой. Курт в
задумчивости, я, если бы не знал деда, тоже уже был бы весьма озадачен.
Дело к вечеру, доедаем шнапс и баиньки.
Утром порываемся на реку, дед удерживает. Занимаемся хозяйством, причем
Курт все время пристает к деду с вопросами о том, кого мы ловим. Дед
отмалчивается. К вечеру берем удочки и идем ловить просто рыбу.
Курт вылавливает солидного леща кило на 4 весом и счастливый сообщает о
том, что большую рыбу поймал. Сфотографировавшись с ней, собирается
выпустить в реку. Отбираем у него рыбу. Законопослушный Курт, узнав о том,
что мы собираемся съесть рыбу, пойманную ( о ужас!)без соответствующей
лицензии да к тому же не прошедшую санитарного контроля пришел в
неописуемый ужас и с дрожью в коленках все ждал появления `полицай`,
готового нас немедленно арестовать и оштрафовать.
Дрожал он до первой рюмки, потом с аппетитом уписывал жареного леща и
нахваливал искусство деда.
На следующее утро одной из камер, торчащих поплавками посреди реки на месте
не оказалось. Дед с азартно заблестевшими глазами потер руки и сказал;-Ну
ребяты, хороший поросенок уцепился, давненько я таких не лавливал. Надо же,
кирпич за собой таскает! Айда в лодку, счас мы его супостата изловим!
Прыгаем в лодку, начинаем поиски. Весь день кружим по реке, расширяя круги,
а камеры все не видно. Наконец к вечеру дед утомился и решил сойти на берег
перекусить. Я тоже увязался с ним, рыбалка рыбалкой, а кусать хоца. Курт,
охваченный азартом, решил поиски самостоятельно продолжить. Обнаружил он
камеру прямо напротив того места, куда мы подошли после сытного обеда ( или
ужина). Нашел он ее по видимому перед самым нашим проиходом, а посему все
дальнейшие события мне довелось наблюдать со стороны.
Итак, Курт узрел камеру, подплывает к ней и цапает веревку. Сом ( как
оказалось он был очень сердит )недовольный тем, что его потревожили,
немедленно несется прочь, попутно выдергивая из лодки Курта как пробку из
бутылки. Тот еще в полете соображает, что рыбка шутить не намерена, а
посему пора делать ноги. К нашему берегу (ширина Волги в этом месте метров
150)он подплыл ( или подбежал, пес его знает, во всяком случае во время
заплыва он не погружался в воду больше чем по пояс)минут через 5, а это я
думаю тянет на мировой рекорд. Далее было делом техники. Дед метнулся к
соседу, схватил весла, прыгнул в его лодку и на всех парах помелся к
выныривающей из волн камере. Из воды он ее доставать не стал, просто
привязал к ней веревку, а веревку зацепил за нос лодки. Мы стояли на берегу
и наблюдали как сом катает деда по реке. Курт забыл про свою мокрую одежду,
с глазами как у совы смотрел то на меня, то на деда в лодке и беспрестанно
вопрошал;Was ist das? , иногда вставляя; Ни хуя сепе! Потаскав деда с
полчаса, сом утомился и дед стал потихоньку править к берегу. Подошел
сосед, заинтригованный неожиданной прытью деда, уволокнувшего весла и
лодку. Всей толпой уговорить сома вылезти на
берег мы не смогли, пришлось соседу заводить свою древнюю `Ниву`и тащить
рыбку с ее помощью. Вытянули. Померили.2метра 70 см. Вес почти 200 кг. Репа
как котел. Чавкает. Хвостом по песку возит. Курт от радости чуть его не
целует, всю пленку в фотоаппарате перевел, видеокамеру чуть не изнасиловал,
все запечатлеть этого сома старался. Сом в обхвате поболее полметра,
упитанный, и на его фоне Курт как цыпленок выглядит. Смотрю, сосед
бензопилу прет. Оказывается сома разделывать собрался. Курт чуть не в крик,
руки растопырил, сома защищает. Матом как пьяный сапожник верещит, и меня
поближе подтягивает. Не дал сома зарезать, отпустили мы его обратно. Да и
дед слезу пустил, говорит как в молодости побывал, не осталось почти таких
гигантов. Обмыли мы сомово освобождение, на следующий день Курт со всеми
сфотографировался, снасти свои все деду подарил и проводил я его в
Неметчину полного впечатлений о РУССКОЙ РЫБАЛКЕ.

Минуло с той памятной рыбалки два года.
Курт у себя на родине является членом рыболовного клуба, и когда он там
показал фотографии и видеозапись улова, как и бывает в таких случаях, сразу
нашлись и завистники, и скептики, и просто желающие тоже поймать такую же
рыбку. Ну хотеть не вредно, и возможность осуществить мечту выпала только
через годы. В общем снова звонок, поездка к деду, традиционный пузырек и
дедово согласие. Прибывают трое. Курт как опытная устрица порожняком, а еще
двое фрицев в полной походной выкладке.. Мне как назло в эти несколько дней
было некогда, поэтому отвез я их к деду, а все остальное уж извините,
рассказываю от его лица, так как сам
непосредственным свидетелем не являлся.
Итак.
Ну привез ты фрицев, уехал, мы как водится за знакомство приняли, стали
снасти готовить. И надрал же меня хрен кровать в доме передвинуть, чтобы
место для ночлега гостям подготовить. Радикулит, мать его за ногу так
прихватил, хоть вой. Ну Курта то я уж знаю, наказал ему что делать, а сам
отлеживаться пошел. Он все приготовил, пришли они все в избу, на посошок
приняли и пошли на реку. Курт то вроде как более трезвый был, а энти двое
ну прям в лоскуты. И приняли то вроде немного, пару литров на четверых, а
их то уж вон как развезло. Ждать их возвращения не стал, лег спать. Утром
просыпаюсь, Курт на полу храпит мокрый насквозь, двоих нет.
Ну я встревожился, стал Курта будить. Куда там, дрыхнет как сурок.
Наплевал на радикулит и покостылял к реке. Выхожу на берег, глядь - ЭсТешка
(речное судно, предназначенное для перевозки сыпучих грузов, серия СТ)
Михалыча на банке (мель на реке) сидит. На борту никого не видно.
Покричал-покричал, в соседову лодку взгромоздился, и к ЭсТэшке правлю. На
борт поднялся - никого. Что думаю за мистика, куда все делись. Зашел в
рубку и по УКВ диспетчеру говорю, что мол судно на банке сидит, а экипажа
нет на борту. Диспетчер в ответ: Знаю, туда два РБТ (речной буксир-толкач)
пошли, а экипаж весь в дурке, у них у всех “белочка”. Ну думаю, дело не
чисто. Михалыч на борту никогда в рот спиртного не берет, а уж чтобы до
белочки всей командой допиться……
Надо, думаю, Михалыча разыскивать, а до райцентра 30 верст, самому не
одолеть. Пошел к соседу на поклон. Завели его Ниву, поехали в дурку в
райцентр. Нашел врача, тот мне и говорит; Диагноз ‘белая горячка ’ не
подтвердился, рассматриваем ‘массовый психоз’. Что, как, ничего не понимаю.
Трясу врача, оказывается они всей командой ( 4 человека) видели
говорящий буй на реке. Причем буй разговаривал на ненашем языке, по их
словам. Соображаю, что дело нечисто, метемся с соседом обратно. Бужу Курта.
Тот немного приходит в себя и начинает рассказ. Оказывается, они
угнездились в лодку, причем двое свежих фрицев были что называется на
рогах. Курт, как наиболее трезвый (сказывается прошлый опыт) ухватил шест и
решил последовать примеру деда (я описывал способ). Раза три он удачно
пробежал по лодке, они вышли почти на середину, ход уже хороший у лодки, и
тут решил Курт еще раз подтолкнуться. Всадил шест в дно,
добежал до кормы, шест надо выдернуть, а он гад застрял, и следуя
законам физики вынул Курта из лодки.
Лодка с приличной скоростью стала удаляться, а Курт остался висеть на шесте
.
Глубина в этом месте метра полтора, настоящая глубина чуть дальще
начинается, но все равно купаться не хочется, поэтому Курт ухватился за
шест поосновательнее и стал с тоской смотреть по сторонам. Стемнело
довольно быстро. В этот момент появились на горизонте ходовые огни
вышеописанной ЭсТешки. Немецкий умишко Курта вообразил, что плывут
спасатели. Он не долго думая, достает фонарик, и начинает моргать светом.
Я не силен в судоходстве, но по-моему судно, идущее вниз по течению должно
оставлять буй или бакен, как его называют, моргающий белым светом справа по
борту. Рулевой добросовестно берет чуть левее и судно так же добросовестно
взгромождается на мель. Курт, думая что судно притормозило из-за него,
начинает орать. В минуту опасности ВСЕ люди орут на родном языке, что и
сделал Курт. В этот момент с борта судна стаей полетели ебуки капитана,
почувствовавшего сильный удар судна. До Курта стало
доходить, что он сделал что-то не то и его сейчас будут бить. Поэтому он
наплевал на все, отцепился от шеста и бросился к берегу, добрался до дома,
вылакал остатки шнапса и лег спать. Оставшиеся на судне пришли в себя,
включили прожектор, осветили все вокруг и не обнаружили бакена.
Сообщили диспетчеру. Тот выслушал историю про то, что белый бакен
сначала моргал, потом стал орать по -ненашему, а потом вдруг прыгнул в воду
и уплыл к берегу, и тут же вызвал ‘скорую’. В это время остальные два немца
проснулись в зарослях камыша, куда лодку прибило течением, Курта не
обнаружили и решив что он где-то поблизости, решили самостоятельно ловить
рыбу. Снасти для ловли БОЛЬШОЙ РЫБЫ я описывал в прошлый раз. Немцы их тоже
видели, знали для чего они, но не знали КАК.
Поэтому они, следуя немецкой логике, для ТАКОЙ лески подобрали на берегу
ТАКИЕ ЖЕ удилища (представили, да), в каждом из которых было как минимум по
пол-куба дров и забросили снасти в воду. Назначение камер они понять не
смогли и просто надели их на себя, вообразив что это спасательные средства.
Вот в ТАКОМ виде и застал их на реке патруль рыбнадзора. А теперь
представьте; крупная водная магистраль, посреди нее в лодке два хмурых
типа, ни хрена не рубящих по-русски, увешанные фото и видеоаппаратурой и
держащих в руках ТАКОЕ. А вы бы что подумали?
В общем, когда все разъяснилось, пароходство, больница и остальные
непосредственные участники в лежку лежали от хохота, к деду прилипла кличка
ШТАНДАРТЕНФЮРЕР, Курт оплатил все расходы и штрафы, немцы получили обратно
всю аппаратуру и завели много новых знакомств. Людьми они оказались с
юмором, ко всему произошедшему тоже отнеслись с пониманием, в общем
международного скандала не было, а Курт в задумчивости спрашивал, разрешат
ли ему снять здесь фильм.

Продолжение истории о немцах-рыболовах.
Теперь я уж сам при этом присутствовал, проникся, так сказать...
Улеглась вся шумиха, все успокоились, кроме немцев. Они ведь рыбу ловить
приехали. Отошли они от стресса, пошушукались между собой, и постановили;
*** с ней, с БОЛЬШОЙ РЫБОЙ, половим хотя бы обычную. Дед не против.
Предлагает половить щук. Все проголосовали ЗА. Надрючиваются снасти,
смазываются катушки на спиннингах, готовятся сапоги-скороходы, в общем
обычная суета. Один Курт грустит. Приехал-то он в этот раз БЕЗ снастей!
Ну дед, добрая душа, достает из сарая кружкИ. Рыболовы поймут, а для не
рыболовов поясню. Кружок - это круг из легкого твердого материала (чтобы
плавал), выкрашенный с одной стороны ярким цветом, а с другой стороны в
него вставлен небольшой шестик. Леска намотана на кружок и пропущена через
шестик. К леске привязан крючок с наживкой. Когда рыба берет, она срывает
леску с шестика и переворачивает кружок, одновременно сматывая леску с
кружка. По плавающему перевернутому кружку (для этого
красят) определяется поклевка. Ну так вот, рассказал дед Курту что с чем
едят, и посоветовал для приманки наловить лягушек (щука на них хорошо
берет). Ну взгромоздились на лодку и на острова. Двое немцев пошли вдоль
берега со спиннингами, я забросил пару донок на судака, дед взялся
кашеварить, ну а Курт взгромоздился на лодку и поплыл расставлять кружкИ к
зарослям камыша, предварительно наловив хороших, отборных лягушек. Дед
наловил на уху окуньков, ершей и прочей мелочи (хоть и мелочь, но уха
вкусная!, заварил, меня позвал, выкушали с ним по соточке, лежим у костра,
балдеем. Уха доспевает, водочка теплом по желудку растеклась, на песке у
костра уютно, лепота одним словом. Слышим, немцы идут, переговариваются.
Подходят довольные, один хорошего жереха вынул, второй пару тоже хороших
щук, в общем довольны. Присели к нам, накатили по 100, мы тоже. Пошел у нас
разговор, каждый по-своему трет, но как говорится рыбак рыбака... В общем,
друг друга понимаем, ведем неспешную беседу.
Уха готова, пора ужинать. Курта все нет. Наконец показывается. Злой как сто
индейцев подходит к костру. Молчит. Наливает СЕБЕ (!), высасывает, не
закусывая (!!!) и подсаживается к костру. Мы с дедом встревоженно смотрим
друг на друга (ну рефлекс уже!, потом дед осторожно спрашивает Курта что
случилось. И тут!!! Курт вскакивает, с остервенением плюет себе под ноги и
разражается речью. Что это была за речь!!! На двух языках, с пляской и
жестикуляцией, с подпрыгиваниями и подвываниями, с пробежками
вокруг костра и потрясанием кулаком в сторону камышей. Мы с дедом с
восхищением заслушались, причем дед внимал открыв рот и с уважением
покачивая головой в такт словам. Ну что это была за речь!!! По-моему, даже
жерех и щуки на кукане, и те заслушались.
Да, с момента нашей последней встречи Курт значительно опередил своего
учителя, т.е. меня. Ему и в подметки теперь не годились сантехники,
сапожники и слесари. Из его уст лилась МУЗЫКА!!!
По-русски из этой речи мелькало лишь одно цензурное слово - ЛЯГУШКИ, а
по-немецки вообще одни предлоги. Немцы тоже раскрыли рты и внимали боясь
пошевелиться. Наконец Курт успокоился. Дед сразу налил ему еще 200, и
сказал что такой музыки давно не слышал. Немцы уважительно кивали.
Курт высосал шнапс, успокоился окончательно и позвав нас с собой, пошел к
лодке, выписывая ногами кренделя. Заинтригованные, мы гуськом поплелись
следом. Взгромоздились в лодку. Курт везет нас к камышам.
Подплываем. Он не слова не говоря, берет в руки кружок, на крючок сажает
лягушку и опускает кружок в воду.
Вопросительно смотрим. Успокаивающий жест. Снова смотрим. Кружок
покачивается на воде. Проходит минуты 3, около кружка всплывает
насаженная на крючок лягушка и преспокойно взгромождается на кружок,
напрочь забыв свою прямую обязанность. Курт шлепает по воде шестом, лягушка
исчезает в воде. Спустя несколько минут все повторяется. Так как кружков у
Курта было около полутора десятков, да еще расплылись они друг от друга, то
получается, что все время Курт был занят "разгоном демонстрации."
Учитывая немецкую терпеливость и расстояния между кружками..... Словом,
было от чего прийти в ярость.

Когда до ВСЕХ дошло, от хохота проснулись спавшие на деревьях вороны...

©нм

КАК Я ПРОСЛАВИЛСЯ В АМЕРИКАНСКОЙ СЛАВИСТИКЕ
Рассказ

По приезде в Америку мне пришлось около года читать курс лекций о писательском мастерстве на английской кафедре в одном техасском университете. В первый же день, когда я шел по коридору, меня остановил симпатичный пожилой человек, как оказалось, профессор славянской кафедры, лингвист:
— Очень кстати вы у нас появились, коллега! – Стивен Кларк широко улыбался. – Так сказать, представитель великой русской культуры, единственный натуральный тут. Мы-то все учили язык в колледжах, даже русских преподавателей не было, а в Советский Союз нас пускают с трудом. Железный занавес тормозит развитие лингвистики. Сейчас я исследую некоторые аспекты лексики в вашей стране. Можно задать вопрос носителю языка?
— Разумеется.
Вынув блокнот, Кларк перелистнул несколько страниц, упер палец.
– Вот, проблема инверсии... Ведь грамотно сказать: "Я ел уху". Не так ли? То есть "Я ел рыбный суп". Почему русские меняют порядок слов и говорят: "Я уху ел"? И почему слова уху и ел иногда пишутся слитно?
Не без трудностей уловил Стивен разницу между уху ел и охуел. Он тщательно записал в блокнот объяснения.
– Богатейший язык! Кстати, а что значит хуярыть?
Пришлось, насколько возможно, перевести.
— Боже мой! – обрадовался он. – То же, что трудиться*. Так просто... А мы тут на заседании кафедры ломали голову. Значит хуярыть - глагол. От какого слова?
— От общеизвестного.
— Ах да, конечно... Русская классика. Какое гибкое слово! А женщины могут хуярыть или у них свой термин? Тоже могут? Все русские вкладывают в труд свою сексуальную страсть. Такова и будет моя новая гипотеза. Хуярыть – глагол несовершенного вида, не так ли?
— Конечно, но с приставкой "от" будет совершенный.
— Отхуярыть? Потрясающе!. Я - отхуяру, ты - от...
— На конце ю...

— О!
Стивен понимающе кивнул, опять сделал пометку в записной книжке и спрятал ее в карман. Довольный, он долго тряс мою руку.
– Блистательно! Ваша консультация бесценна. Иду в класс, отхуярую лекцию.
Закрутились университетские дела, новых знакомств уйма и любознательный коллега был забыт. Однако, через несколько дней Кларк окликнул меня в очереди на почте. Он обрадовался, будто мы не виделись вечность, стал расспрашивать, как устроилась семья.
– Кстати, – он вытащил блокнот, – случайно не слышали такого слова – ебырь?
– Слыхал, – смутился я – не от слова, а потому что выкрикнуто оно на весь зал.
К счастью, не он один, но все вокруг, стоящие в очереди и служащие на почте в этой техасской глубинке, не знали этого слова. Но услышали бы английский эквивалент, произнеси я его. Поэтому инстинктивно я перешел на шепот. Его лицо сияло.
– По-русски гораздо красивее звучит! Вы меня поражаете эрудицией.
Подумал, что Стивен иронизирует, а он продолжал:
– Ваша экспертиза безупречна. У всех нас русский искусственный, бывают заминки. Очень-очень рад дружбе с вами!
Подошла моя очередь, и надо было запихивать в окошко конверты.
В суете дней я забыл нового друга, но вскоре он напомнил о себе. На славянской кафедре шел мой доклад о белых пятнах в советском литературоведении. Десять минут оставил на вопросы.
— Вопрос вот какой, – поднялся Стивен, – Ебать твою мать?
— В каком смысле? – слегка растерялся я от неожиданности, ибо это не вытекало из предмета лекции.
В зале кто-то хихикнул, видимо, среди аспирантов нашлась русскоязычная душа.
– А как же вы объясните наличие параллельного выражения ёб твою мать? Откуда взялась краткая форма ёб вместо ебатъ! Я разрабатываю гипотезу: сокращение необходимо русским для быстроты перехода непосредственно к акции...
– Возможно, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
– И еще проблема, – продолжил Стивен, – В чем суть процесса опизденения?
Тут вмешался председатель:
– Вопросы по лингвистике несомненно важны, – сказал он, – но уводят в сторону от литературного критицизма – объявленной темы нашего заседания.
Кларк поймал меня на выходе:
– Они все опизденевели. Я правильно употребляю, не так ли? И уже широко использую ваши слова в классе. Заметен энтузиазм тех студентов, которые раньше скучали на лекциях. Кстати, я сообщил о вас в Оклахому, одной коллеге, ее зовут Глория Хартман. Профессор Хартман хуярует монографию об освобождении русской женской речи от контроля мужчин, тормозящих эмансипацию. Надеюсь, не откажете ей в консультации?
Глория позвонила по телефону и упорно говорила по-русски.
— Мне же не с кем практиковаться по хорошему русскому языку, – призналась она, – Мой Хуйчик ничего не понимает.
— Кто?
— Так я ласкательно зову мой муж. Он по русскому языку ни хуя... Надеюсь, я правильно употребляю ваш хуй?
— А чем ваш муж занимается?
— Он профессор ебаной американской экономики. А я недавно ходила в Россию заниматься проституцией.
– В каком смысле?
– В прямом. Тема у моей новая книга: "Усиление эксплуатации московских проституток в период гласности и перестройки и их протест через русский лексикон".
— Был протест?!
— Еще какой! И у меня вопросов до хуя.
— Видите ли, Глория, сам-то я проституцией не занимался. Вряд ли буду полезен.
– Будет вам пиздеть! Стивен говорит, что лучше вас он никого не знает.
Глория звонила мне регулярно раз или два в неделю. Я надеялся, что она разорится на телефонных звонках, и тогда я отдохну. Но этим не пахло. Потом раздался звонок из Вашингтона. Меня пригласили в Госдепартамент прочитать лекцию о современной советской культуре. Билет на самолет прислали по почте. Ночью я прилетел в ближний Вашингтонский аэропорт, поспал два часа в забронированном для меня отеле, а утром за мной заехал мужчина в годах, слегка отечный, организатор лекции, и повез на завтрак. Хорошо бы узнать, что за аудитория меня ждет, но хозяин предпочитал рассказывать старые русские анекдоты, сам смеялся и на мои вопросы не отвечал. В аудитории оказалось человек около пятидесяти лиц обеих полов, большей частью молодежь. Все одеты с иголочки. Организатор представил меня. Он добавил:
– Вы разъезжаетесь в посольства пятнадцати новых государств, в которых русский язык еще долго будет основным средством общения. Профессор Глория Хартман, которую вы все помните, рекомендовала этого эксперта в интересующей нас реальной области. Для успешной работы вы все должны понимать, куда вас посылают на переговорах. Он обратился ко мне:
– Вот тут сзади поставлена для вас доска. Просим все выражения записывать. Кроме того, мы пишем на пленку правильное произношение для лингафонного кабинета, чтобы все присутствующие могли потренироваться в русском мате за оставшиеся до отъезда недели. Леди и джентльмены, прошу въебывать!
Так потекла моя новая жизнь, и устанавливались научные контакты. Лучше бы они выписали уголовника из Бутырки, чтобы учил их говорить по фене.
Месяц спустя я сидел в университетской библиотеке, когда подошел сияющий Стивен Кларк, неся подмышкой тяжелый пакет.
– Это вам подарок!
Он подождал, пока я разверну сверток, выну книгу, и тут же сделал дарственную надпись на титульном листе словами, которыми все авторы надписывают свои книги. Книга сияла. Она была шикарно издана престижным академическим издательством: в яркой сине-красной суперобложке – коллаж с портретами русских классиков. "Нью-Йорк-Торонто-Лондон-Токио" – красовалось на титуле. Стивен ушел.
Я погасил проектор, в котором читал микрофиши, стал листать книгу и вдруг натолкнулся на свое имя: "Экстаз в русской психофизиологической традиции называется охуением". Ниже следовала сноска: "Приношу глубокую благодарность моему коллеге профессору Дружникову за разъяснение значения этого важного для русской культуры слова".
Я стал листать с интересом.
"Термин ёбырь можно считать существенным для неофициальной положительной характеристики русского человека". В сноске внизу страницы я прочитал: "Это наблюдение помог мне сделать эксперт в этой области Юрий Дружников".
"Для обеспечения сексуальной мобильности русский народ трансформирует правильные грамматические конструкции ебать мою мать, ебать твою мать, ебать его мать, ебать ее мать, а также ебать нашу, вашу и их мать в почти аббревиатурную форму ёбмою (твою, его, ее, нашу, вашу и их) мать", В сноске было написано; "Благодарю моего коллегу Дружникова за одобрение моей гипотезы по поводу семантики симплифицированной формы ёб".
В книге я насчитал двадцать семь сносок со своим именем, возле которого стояли, помимо названных выше, слова: бля, курва, опизденеть, мандавошка, пиздорванец и некоторые прочие, плюс все грамматические производные этих слов.
Минут через пятнадцать Стивен вернулся, спросил:
— Ну, как мое исследование?
— Несомненно, очень ценный вклад в лингвистику.
— А знаете, в издательстве оказалась консервативная редакторша, немного помнившая русский; у нее бабушка была из Минска. Язык редакторша совсем забыла, но ваши слова помнила с детства.
— Не мои, а фольклорные, – уточнил я.
— Не в этом дело! Она просила меня эти слова заменить на более принятые в американском лексиконе.
— Честно говоря, в этом был резон...
— "Но ведь это же посягательство на академическую свободу! – сказал я ей. – Цензура!" Тогда она попросила ссылки на иностранный источник. Тут я согласился... Поэтому в тезаурус введен раздел "Первоисточники толкования русских терминов". Вот тут...
Полистав страницы, он упер палец. Глаза мои побежали по строчкам:
Блядища – профессор Юрий Дружников (Италия)
блядун – см. ёбырь
ёбырь – профессор Дружников (Италия)
ёб мою (твою, его, ее, нашу, вашу, их} мать – профессор Дружников (Италия)
пиздюк – профессор Дружников (Италия) хуище – см. хуй
хуй – общеупотребительное в Советском Союзе и Италии
хуярыть, выхуярыть, дохуярыть, захуярыть, изхуярыть, отхуярыть, перехурыть, прихуярыть, ухуярыть – профессор Дружников (Италия)
И так далее. Все мои авторские права были соблюдены. Но с каких-таких пор они стали вдруг моими? Ведь это все – народное достояние! Будь я таможенником, вообще бы не дозволял это к вывозу,
А почему источник – Италия? – мягко, чтобы не обидеть, спросил я Кларка.
Он вдруг перешел на русский, как оказалось, довольно хороший.
— Видите ли, я стараюсь быть пунктуально точным во всех мелочах. Это же академическое исследование, ебёна мать! То, что это русский лексикон, и мудоёбу понятно. Но вы меня информировали, что в процессе эмиграции опизденели в этой ёбаной Италии и только потом прилетели в США. Тут, бля, принципиально важно, как и куда раскрепощенная от тоталитарной идеологии русская лексика перетекается через границы. Я получил от университета гранд и летал в Рим, чтобы проверить мои предположения. В процессе исследования гипотеза полностью подтвердилась: в Риме таксисты понимали все данные термины. Я сделал четыреста магнитофонных записей. Но вы остаетесь для нас основным родником!
— Право же, – смутился я, – это преувеличение...
— Напротив! Вот, смотрите: в предисловии я пишу, что без вашей ценной помощи книга хуй бы состоялась.
Вот. оказывается, что... Значит, еще и в предисловии?! Листая книгу, это я пропустил...
– Благодарствую! – я пожал его мужественную руку, окрепшую в борьбе за свободу русского слова в консервативной Америке. Кларк похлопал меня по плечу.
– Хули тут благодарить? Это мы признательны вам, нашему главному эксперту. Мы с коллегой Глорией Хартман начинает кампанию за обогащение экспрессивными русскими средствами закостенелого американского языка. Пускай и в Америке хуяруют и пиздяруют. Кстати, кафедра уже утвердила название, и, без лишней скромности сообщу вам: можете считать меня основоположником новой науки - ебеноматики. Тут и ваш реальный вклад в американскую славистику.
1999.

Истории и рассказы в транспорте
...будучи и живя в Новосибирске,меня отправили в командировку на Алтай. А Алтай,я вам скажу, наикрасивейшее место на земле только с двумя недостатками - горы и менты. Со вторыми вообще сладу нет, понаставляли знаков типа "обгон запрещен, ограничение скорости,
населенный пункт" и так далее, рассредоточились по кустам и давай
командированных трясти.
За час езды по Алтаю я попал на штраф два раза. Все, решил, больше дурака из меня делать не надо, буду ехать медленно и не торопясь. Двигаю себе на раздолбанном Москвиче тихо в гору и прогнозирую, что на горе точно будет какое - нибудь село с оголодавшим ментом в засаде, фиг ему, а не мои кровные!
И тут мне в зад (читай - машине) пристраивается иномарка и требовательно моргает фарами - пропусти, мол. Да ради бога, почти съезжаю на обочину, а иномарка во всю прыть своего мощного мотора улетела навстречу приключениям в гору. Вот, думаю, живут же люди, и ментов не боятся. Оказалось, эти продавцы полосатых палочек в фуражках ещё и не самое страшное в этой жизни.
Когда я чихая и дергаясь, все-таки забрался на эту гору, то увидел, конечно же деревню, но с такой кучей народу по центру улицы, что, подумал, что какой-то праздник. Вся деревня толпилась вокруг моей знакомой иномарки.
Мне ж интересно, что там такое - подъезжаю, выхожу и вижу - епсель -
допсель, твою мать!: стоит машина, а у неё прям на капоте лицом наружу и задницей в салоне сидит .... корова! Оказывается, этот красавец на своей красивой машине влетел в село и тут же словил корову на капот! Она пробила ему своим мощным задом лобовое стекло и увязла этой же задницей в салоне!
...ноги у коровы торчат в разные стороны, глаза как у первоклассницы у
доски, рогами трясет, мычит, а самое интересное, что своим мощным крупом она приперла к своему фешенебельному креслу водителя и тот из-под неё (прошу прощения за выражение) выбраться не может. Дергается, дергается, а от этого шевеления сзади в районе хвоста глаза у коровы все задумчивее и задумчивее становятся...
Вся деревня стоит, хохочет, а подойти ни у кого в мыслях нет. Дай, думаю, коллеге по рулю помогу. Мужикам сказал, чтобы корову за рога тащили, а сам пошел сзади помогать. Стою, толкаю в зад (корове) - она ни в какую, по-моему даже наоборот, втискивается в салон. Мычит, упирается. Что ж ее понять можно - когда она ещё с голым задом на иномарке покатается!
Тяжело было её уговорить вообще вылезти оттуда, не то чтобы самим за рога вытащить.
...советчиков, как на Красной площади в самый не нужный для влюбленной парочки момент- и тут эта засранка корова, замолчав на минуту, сделала та-акой вздох, мы аж опешили, прям как человек! А она, видно, желая нам помочь, с огромным вздохом и влюбленными в нас глазами тут же облегчается. В буквальном смысле! со страшным звуком! И так много! У меня такое ощущение, что она два дня это все копила!
Столько дерьма я за один присест я не видел в своей жизни ни до, ни после...
Из оцепенения меня вывел крик - водитель, блин, я про него и забыл! Но он был уже снаружи машины и плавал в этой куче , дергаясь судорожно, как утопающий выбираясь на поверхность воды. Не знаю, может такая оригинальная смазка помогла, но он был выдавлен наружу и глотал судорожно воздух всеми своими легкими...
А как корова на него любя смотрела! Но этого я уже выдержать не смог,
истерика подкатила и не ушла.
Все, больше не могу, до сих пор не могу сдержаться...
И ещё одно - тот водитель действительно мент был, что ж, с волками жить - так тебе и надо!
Рэм.

Надо сказать, что московский траффик действительно производит незабываемое впечатление на иностранцев: обычно для сравнения приводят два города - Мехико и Каир. В Мехико не был, не знаю, а вот по Каиру поездить довелось, и эта практика сейчас очень мне помогает. Думаю, что по некоторым параметрам мы Каир уже переплюнули...
А история следующая:
Мы сильно засиделись на переговорах по одному важному заказу, и финны - а было их на сей раз три человека - стали серьезно опасаться, успеют ли они в Шереметьево на свой рейс (из аэропорта их вез таксист около 2,5 часов, так как застрял в пробке на пересечении Ленинградского шоссе и кольцевой дороги - там как раз сейчас строится очень мощная развязка). Я пообещал, что мы доедем вовремя и вроде бы не подвел - доехали мы из Сокольников минут за тридцать - по-моему, для часа пик да для Волги>не первой свежести это вполне приличный результат, и он произвел определенное впечатление на финскую публику... Но сам процесс!..
Началось с того, что Рижская эстакада, как всегда, оказалась забита до середины - пришлось развернуться через широкую разделительную полосу с довольно высокими бордюрами, не доезжая моста. На лицах моих спутников появилось первое выражение заинтересованности...
Дальше пошло по нарастающей:
- понравился объезд пробки по тротуару с легким слаломом между деревьями, столбами и прохожими...
- вызвал оживленную дискуссию на финском языке обгон трамвая, естественно, с левой стороны...
- дискуссия стала еще оживленней, когда с той же стороны пришлось объехать встречный трамвай...
- очень эмоционально обсуждалась удавшаяся (!) попытка согнать с дороги членовоз с мигалкой с помощью звуковых и световых сигналов и легкого мата в окно... Ленинградку и пересечение с МКАД удалось проскочить без особых приключений и финны уже начали понемногу успокаиваться от переживаний... Не тут-то было... После поворота на Шереметьево-2 дорога, наконец-то, очистилась, и мне удалось набрать довольно приличную для Волги скорость - где-то под 140 км/час. И тут из-за куста вылез мент с поднятым жезлом и сделал недвусмысленный жест остановиться...
"Это конец," - наверное, подумали финны, вспомнив, как мы ехали всю дорогу: "Нас отследили и вычислили, дай бог, если только оштрафуют на тысячу баксов и не посадят в кутузку, а на самолет уж точно опоздаем..." Фигушки! - успел подумать я, вспомнив, что кроме превышения скорости меня вполне могут наказать и за выпитый по случаю успешного завершения переговоров бокал Шампанского. Поняв, что в сложившейся ситуации может спасти только наглость, я придал лицу максимально кирпичное выражение, посигналил менту фарами и сделал жест рукой - мол, ВСЕ НОРМАЛЬНО, КОЛЛЕГА... Что подумал мент, не знаю - но сделал он все правильно: опустил свою полосатую палку, отступил чуть в сторону, освобождая нам проезд, и ... ОТДАЛ ЧЕСТЬ!..
Финны от этого чуть в двери не повыпадали ... по крайней мере, до этого случая я никогда не видел таких изумленно-восторженных улыбок на их суровых скандинавских лицах...
P.S. Обратно ехал уже спокойно и один. Тот самый мент все еще ловил неудачников из-за куста ... из чистого озорства я опять посигналил ему фарами... Он помахал мне рукой, как старому знакомому.